Среди холмов Тосканы, волнами убегающих в сиренево-туманную даль, пасутся стада белоснежных, без единого пятнышка, коренастеньких бычков дивной красоты. Это местная порода, выведенная под солнцем Италии и не встречающаяся больше нигде в мире.
- Мммм, карпаччо! — мечтательно мурлыкает муж, блаженно закатив глаза.
- О чем это ты? — не сразу понимаю я. Любуясь изумрудной зеленью и слепящей небесной синевой тосканских просторов, уютными виллами, увитыми розовато-лиловой глицинией, свежевспаханными полями с дружно пробивающимся пушком всходов, я воспринимаю белоснежных красавцев-бычков исключительно как часть чудесного пейзажа, словно запечатленного кистью Клода Лоррена. Или даже как одно из воплощений Зевса Олимпийского, превратившегося в роскошного белого быка и в таком вот неузнаваемом виде похитившего царевну Европу. Оказалось, что муж далек от столь возвышенных представлений и имеет на сей предмет вполне конкретный интерес — гастрономический.
- Сейчас мы поедем в Радду. Я знаю там один ресторанчик, где божественно готовят фьорентину! — провозгласил он.
- Чего готовят? Не знаю, что это. Лично я хочу только капуччино.
- Не торопись. Когда увидишь фьорентину, тебя от нее за уши не оттянешь.
Городок Радда-ин-Кьянти, расположенный на высоком холме, откуда открывается чуть не вся Тоскана, - славится своим вином и изысканностью кухни местных рестораций. Осмотрев крепость, надежно защищавшую город в Средневековье, мы нырнули в низкую дверь, служившую когда-то входом в винные погреба, знаком чего служили огромные винные бочки, живописно расставленные тут и там.
Заведение было небольшим, уютным и густо заполненным народом. Особенно много было англичан, резко выделявшихся среди немцев и итальянцев изысканностью одежды, сдержанностью жестов и мимики и вообще держащихся с достоинством аристократов.
Мы уселись за единственный свободный столик у разожженного камина. Муж со знанием дела заказал бутылку Россо де Монтальчино, карпаччо и, выдержав мхатовскую паузу, — мясо по-флорентийски, что по-итальянски звучало как «фьорентина». Чопорная официантка (бывают и такие!), до этого момента с любезной улыбкой записывавшая заказ, остановилась и удивленно приподняла брови: «Знаете ли вы, синьоры, — пропела она, — что в готовом виде это где-то полтора килограмма мяса?»
- Сколько?! — у меня полезли глаза на лоб, — это что же, я должна буду на ночь глядя проглотить кусок в полтора килограмма?! Нет, это невозможно, даже если именно это блюдо, вопреки расхожему мнению, употребляют боги в небесных эмпиреях вместо нектара и амброзии!Моя отчаянная сигнализация, однако, нисколько не поколебала уверенного спокойствия супруга, и он бестрепетно подтвердил заказ. Оживленная официантка радостно унеслась в ресторанное закулисье.
Дальнейшее напоминало торжественный церемониал, первой частью которого было появление двух поваров с деревянными подносами, на которых лежали огромные куски вырезки. Народ в зале перестал жевать. Раздались восторженные выкрики и аплодисменты. Еще бы! На подносах громоздились такие здоровенные куски свежайшего мяса, что осилить их мог бы разве что Гаргантюа не без помощи Пантагрюэля.
Не знаю, как англичане, а я была сражена не только размерами будущей фьорентины, но и уровнем сервиса: клиентам предварительно предлагалось оценить качество продукта, из которого будет создан кулинарный шедевр. И если гостю не нравился выбранный для него кусок, действо повторялось сначала. Но мы не стали капризничать и доверились профессионалам.
Отдав мужу свою порцию карпаччо, я потягивала вино и убеждала себя набраться терпения, поскольку, без сомнения, шестисантиметровая мясная толща должна была, по самым скромным подсчетам, готовиться не менее двух часов. Но я была приятно разочарована. Уже через полчаса началась вторая часть Марлезонского балета. Сначала к нашему столу приставили еще один стол, после чего появилась процессия из шеф-повара, его ассистента и официанта. На оба наших стола были водружены два огромных блюда, где дымилось и истекало соком кулинарное чудо — мясо по-флорентийски. Шеф-повар галантно пожал нам руки и пожелал приятного аппетита.
Сказать, что это вкусно, значит, не сказать ничего. Описывать вкус, как и запах — занятие неблагодарное. Лично мне в процессе дегустации вспоминался эпизод из «Мастера и Маргариты», где Воланд предлагал убогому буфетчику театра-варьете отведать свежайшего, приготовленного на углях мяса. Сейчас я уверена, что эта и была фьорентина.
Доев последний кусок и с сожалением облизав вилку, муж откинулся на спинку кресла и с довольным видом поинтересовался:
- Ну как?
- Божественно!
- Вот видишь, оказывается, белые бычки могут дарить не только эстетическое удовольствие, но и гастрономическое!
Категория: 
